Шостакович и футбол
«Я нежно полюбил это зрелище и уже пять лет не пропускаю ни одного матча».
Однажды спортивному журналисту и главному статистику советского футбола Константину Есенину, сыну поэта Сергея Есенина, пришло письмо от читателя. Константин Сергеевич из-за плохого читаемого почерка долго разбирал написанное, но всё же понял, что указывают ему в письме на допущенные им неточности в опубликованной статье. В конце письма стояли подпись и номер телефона отправителя. Подпись порядком раздражённый Есенин прочитать так и не смог, а вот по номеру позвонил: «Есть у вас старичок, интересующийся футболом?» — «Есть, — ответил женский голос, — сейчас позову». Константин Сергеевич вступил в долгий спор с дотошным «старичком». И только к концу разговора он всё же спросил у своего собеседника: «Как ваша фамилия?» Услышав негромкое «Шостакович», Есенин лишился дара речи.

К футболу великого композитора приохотил его друг, ленинградский художник Владимир Лебедев, известный почти каждому советскому ребенку своими книжными иллюстрациями. Шостакович, в свою очередь, непременно прихватывал на стадион и своего друга И. Д. Гликмана, завлита МАЛЕГОТа. Приятели Дмитрия Дмитриевича на трибунах эмоций своих не сдерживали, бурно реагируя на опасные моменты и призывая отправить «судью на мыло!». Шостакович был вовлечён в игру не меньше, но, как и в жизни, эмоции его отражала только оживленная и выразительная мимика.

Особенно нравилось ему наблюдать за виртуозом ленинградского «Динамо» Петром Дементьевым, которого ласково все называли «Пека-балерина». Когда в матче с «Локомотивом» ему нанесли тяжелую травму, возмущенный Шостакович сорвался со своего места и довольно громко в адрес провинившегося повторил: «Хулиган! Хулиган!». Позже Дмитрий Дмитриевич скажет, что «стадион в Союзе — единственное место, где можно кричать не только «за», но и «против».

Футбол занял важное место в жизни композитора, здесь он находил выход своим чувствам и испытывал эмоции, которых ему порой так недоставало в его жизни. Биограф композитора Софья Хентова после смерти Шостаковича напишет, что без футбола он не выдержал бы такого напряжения. Дмитрий Дмитриевич теперь с нетерпением ждёт начала каждого футбольного сезона. «По-видимому, раньше, как через две-три недели, не удастся пополировать нервы в 1-м или во 2-м секторе стадиона им. Ленина», — пишет он Владимиру Лебедеву, приведшего его на стадион.

И вот уже вполне привычно, что после репетиций Шостакович торопится на стадион. Билетов уже нет, но худощавый человек в очках и с потертым портфелем в руках бежит к болельщикам, крича: «Десятку за билет!». Стадион стал для него единственным местом в стране, где, по его собственному выражению, «можно громко говорить правду о том, что видишь». И для Шостаковича было важно эту правду задокументировать. Константин Есенин вспоминал, что в конце 30-х — начале 40-х по всей стране под эгидой «коллективизации» спорта из репортажей стали вычеркивать имена забивших гол. Шостакович же усердно вел учёт и с этой целью завёл «гроссбух».

В него он записывал всю футбольную бухгалтерию: результаты игр, соотношение забитых и пропущенных голов и имена забивших гол. «Я вытащил свой футбольный гроссбух, отер с него пыль, накопившуюся за хоккейный сезон, и перевернул страницу. Написал: „Первенство СССР 1941 года" и разграфил лист пока на 14 частей (ходят слухи, что в первенстве будет 14 команд). Все готово для занесения 1-й записи, которая, очевидно, будет произведена 2 мая 1941 года. Осталось немного меньше двух месяцев», — напишет после Шостакович в своём дневнике. На основе записей, сделанных в гроссбухе Дмитрий Дмитриевич в 50-е и 60-е будет исправлять ошибки футбольных журналистов.
Помогал гроссбух и в дискуссиях, возникавших на трибунах. Как-то соседи Шостаковича по трибуне затеяли пылкий спор относительно результата какой-то встречи, состоявшейся несколько лет назад. Шостакович достал уже потрёпанную временем книжку, пролистав которую, уверенно назвал счёт того матча. Ошеломлённые соседи с благодарностью признали правоту Дмитрия Дмитриевича. Вообще болельщики часто не узнавали за худощавым человеком в очках великого композитора, и оттого Шостакович часто попадал в забавные ситуации. Однажды к нему после матча подошли двое, уже не трезвых, болельщиков, предложив ему быть третьим и спросив: «Ты кто по профессии?» Шостакович ответил: «Композитор». «Ладно, не хочешь — не говори», — ответили те, обидевшись.
Футбол Дмитрий Дмитриевич не только документировал, но и писал о нём. Во время войны Шостаковичу удалось опубликовать две статьи о футболе в центральной прессе, одна из них появилась в газете «Красный спорт», главной спортивной газете страны. Но больший интерес представляют его письма приятелям, в которых футбол упоминался часто.

«Завтра рано утром уезжаю на дачу в Лугу, где моя семья находится около месяца. Пробуду там до 20 июля, а потом начну наезжать в город. В городе у меня есть крупная приманка: футбольные матчи на первенство СССР. Я нежно полюбил это поучительное зрелище и уже в течение пяти лет не пропускаю ни одного матча. В этом деле я уже приобрел некоторую квалификацию и являюсь зрителем академического толка». (Из письма Б. Яворскому от 3 июля 1940 г.)

«Я потрясен столь крупным успехом "Крыльев Советов" в матче со "Спартаком". Это громадная сенсация. Победа "Крыльев Советов" над "Спартаком" меня столь поразила, что я лишился сна и решил хоть как-нибудь излить Вам свою душу. В лицо я знаю почти всех ленинградских игроков, затем Якушина, Ильина, Н. Дементьева, Соловьева, Елисеева, Андрея Старостина, Толмаченко (киевское "Динамо") и Бердзенишвили. При всём моем старании другие лица для меня остаются загадкой…». (Из письма В. Когану от 23 апреля 1940 г.)

«Итак, "Спартак" "припух". "Припухли" и "Крылья" от железнодорожников столицы. А в общем грустно. Уже скоро октябрь. Стало быть, конец нашему футболу. Опять длинно и нудно ждать мая месяца. Опять скучать, обрастать жирком без тех пленительных волнений, которые даст нам май — октябрь 1941 и последующих годов». (Из письма В. Когану от 21 сентября 1940 г.)

Родион Щедрин вспоминал, как в 1940 году вместе с Шостаковичем они ездили в Дилижан: «В Дилижане Шостакович очень любил смотреть футбольные матчи, он был страстный футбольный болельщик, разбирался в футболе до тонкостей и даже в Ленинграде когда-то сам судил футбольные матчи. Существует даже фотография: Шостакович на стадионе "Динамо" рукоплещет забитому голу. В Доме творчества в Дилижане сформировались две футбольные команды. Одну возглавил Бабаджанян, другую — я, Шостакович судил очень страстно и придирчиво. И как-то раз, когда композиторы особенно мазали и мяч попадал в яблони, раздался резкий свисток судьи — Шостаковича. Он сказал: "Если и дальше так будете мазать, команды будут пожизненно дисквалифицированы."»

В квалификации Шостаковича в качестве судьи сомневаться не приходится. Решил для себя однажды, что раз многие футболисты в дневное время работают на фабриках и заводах, то почему бы и композитору не стать судьей? В 1935 году он поступил в школу футбольных судей и успешно окончил её, но на профессиональное судейство времени ему, увы, так не хватило, что, однако, не мешало осуждать действия игроков с высоты своего зрительского места. «Лично мне не понравилось поведение такого экстраклассного игрока, как Ан. Старостин. Он много кричал, ругался, грубил и т.п. Делал это он совершенно беззастенчиво, очевидно, пользуясь тем, что он сумеет поговорить с судьёй «в другом месте», — напишет он о матче ленинградского «Динамо» и московского «Спартака» в 1940 году.

Футбол вдохновлял Шостаковича. Сам он говорил, что после интересных матчей испытывает необычайный эмоциональный и творческий подъём. 30 июня 1937 года, когда близилась к завершению долгая работа над Пятой симфонией, Шостакович побывал на матче сборной Ленинграда с командой басков. Встреча закончилась со счётом 2:2. Вдохновения после того матча хватило композитору, чтобы за двадцать дней усиленной работы завершить свой труд, ставший впоследствии одним из его величайших сочинений. Футбол нашёл и прямое отражение в творчестве Шостаковича. Создавая музыку к фильму «Юность Максима», композитор использовал фривольную шансонетку для изображения предреволюционного веселья: «Я футболистка, в футбол играю, свои ворота я защищаю, напрасно я ножки сжала, мяч проскочил… я проиграла».

В 1930 году по заказу Управления государственных театров Шостакович напишет музыку к балету «Золотой век» по либретто кинорежиссёра Александра Ивановского «Динамиада». В основе сюжета — приключения советской футбольной команды, выехавшей за границу, где она провела матч с представителями капиталистического Запада. Но Шостакович собирался сочинить и гимн, как выразилась его биограф Хентова, футболу. Однако раньше его сделал это Матвей Блантер, став автором знаменитого «Футбольного марша». С Шостаковичем они были приятелями, потому к Блантеру обиды Дмитрий Дмитриевич не испытывал. Часто вместе они сидели на трибунах, и Шостакович во время гимна часто повторял окружающим: «это наш Мотя сочинил!».

Футбол волновал Шостаковича и после его эвакуации из Ленинграда с началом Великой Отечественной войны. В первом же письме из Новосибирска он пишет своему другу из Ташкента: «…Вероятно, тебя интересует судьба В. Фёдорова (левый хавбек "Динамо"). Он вместе с Аловым, Сазоновым и Сычёвым работали в 27 отделении милиции… Что же касается до Боброва, Набутова, Пеки Дементьева и других мастеров футбола, то мне о них ничего не известно. Дорогой друг, надеюсь, что увидимся и будем с тобой посещать футбольные матчи…»
6 мая 1942 года в блокадном Ленинграде состоялся исторический матч — местные динамовцы встречались с командой военного гарнизона. Радиорепортаж матча вёлся на русском и немецком языках. Его слышали и в городе, и на передовых позициях. О том матче Шостакович напишет: «Футбол в полумёртвом городе… Он воспринимался как вызов судьбе, брошенный легендарными героями. Он рождал радость, ощущение силы и прочности. Он давал нам всем самое нужное, самое необходимое в те минуты — новую порцию веры».
После войны Шостакович, однако, болеть стал больше за «Зенит». Известна следующая история. Однажды летом Дмитрий Дмитриевич, в отсутствие жены, дал обед для игроков «Зенита». Поначалу игроки чувствовали себя скованно в присутствии знаменитого композитора, однако вскоре установилась весёлая и непринуждённая атмосфера. Футболисты попросили хозяина сыграть им «что-нибудь из себя». Желание это Шостакович незамедлительно исполнил. После той встречи композитор скажет присутствовавшему на том вечере Исааку Гликману: «Ну вот мы и познакомились с героями футбольных драм, на которых до сих пор смотрели с высоты».

В письмах же Шостаковича тема футбола по-прежнему возникала так же часто. Вот выдержка из письма ленинградскому спортивному журналисту А.Клячкину: «Начинается футбольный сезон. По инерции я болею за "Зенит", хотя это боление порой доставляет больше огорчений, чем радостей…»

«Гляжу я на футбольную таблицу и с прискорбием думаю о том, что "Трудовым резервам" придётся хлебнуть горя: класс "Б" уже заготовил место для них. Поэтому решил поделиться с вами своими огорчениями. "Зенит" кое-как выполз из опасной зоны. Очевидно, он переселится в класс "Б" в будущем году. А это весьма неприятно: из класса "Б" трудно вернуться в класс "А". Вспомните судьбу сталинградского "Торпедо", московских "Крыльев Советов", харьковского "Локомотива" и др. Впрочем, — поделом им. Раз не умеют играть — туда им и дорога!», — напишет чуть позже Дмитрий Дмитриевич.

Но за любимый клуб Шостакович не переставал болеть. Однажды осенью 1974 года композитору позвонили по вопросу, относящемуся к репетициям оперы «Нос» в Камерном музыкальном театре. К телефону подошла его супруга Ирина Антоновна и, понизив голос, попросила: «Перезвоните, пожалуйста, через двадцать минут, сейчас «Зенит» играет со «Спартаком».

В 1966 году Шостакович собирался на чемпионат мира в Англию. В интервью «Известиям», он скажет: «Я люблю футбол, кажется, разбираюсь в тонкостях игры. Но, к сожалению, наши футболисты часто дают больше поводов для огорчения, чем для радости. Однако, как бы там ни было, я остаюсь патриотом нашей сборной и неизменно болею за неё. Я верю в успех наших футболистов, иначе бы не поехал в Лондон. Хочу подчеркнуть, что футболом увлекается немало советских композиторов. Поэтому в столицу Англии в июле собирается лететь большая группа музыкантов, членов нашего Союза». Но поездке не суждено было состояться. В мае 1966 года у Шостаковича случился инфаркт после концерта в Малом зале Ленинградской филармонии и ему пришлось смотреть матчи сборной в больничной палате.

Спустя восемь лет, уже серьёзно больной, Шостакович по-прежнему будет следить за чемпионатом мира в Германии. Огорчённый дисквалификацией советской команды, он всё равно не мог пропустить этот чемпионат. Слишком уж важное место в его жизни занимал футбол, и любовь к нему грела композитора всю его жизнь.

За день до своей смерти, Шостакович, вымолив разрешение у врачей, смотрел по телевизору футбольный матч.

Made on
Tilda